Вечером, когда дети смирно сидят за столом или на своих скамеечках, является Оле-Лукойе. В одних чулках он подымается тихонько по лестнице, потом осторожно приотворит дверь, неслышно шагнет в комнату и слегка прыснет детям в глаза сладким молоком. Веки у детей начинают слипаться, и они уже не могут разглядеть Оле, а он подкрадывается к ним сзади и начинает легонько дуть им в затылок. Подует - и головки у них сейчас отяжелеют. Это совсем не больно - у Оле-Лукойе нет ведь злого умысла; он хочет только, чтобы дети угомонились, а для этого их непременно надо уложить в постель! Ну вот он и уложит их, а потом уж начинает рассказывать истории.

Когда дети заснут, Оле-Лукойе присаживается к ним на постель. Одет он чудесно: на нем шелковый кафтан, только нельзя сказать, какого цвета, - он отливает то голубым, то зеленым, то красным, смотря по тому, в какую сторону повернется Оле. Под мышками у него по зонтику: один с картинками - его он раскрывает над хорошими детьми, и тогда им всю ночь снятся волшебные сказки, другой совсем простой, гладкий, - его он раскрывает над нехорошими детьми: ну, они и спят всю ночь как убитые, и поутру оказывается, что они ровно ничего не видали во сне!
© Г.Х. Андерсен




В целом мире, возможно, лишь двое, – я и, конечно, ты, - знают, где Оле, тот что Лукое,
покупает свои зонты… Помнишь, мы видели прошлой весной - в магазине «Зонты и сумки» - он выбирал себе черный, цветной… и зонт со странным рисунком.
Мы еще спорили: это цветы, или это такие птички?.. И решили окликнуть Оле, и ты
спросил его очень тактично: «Простите, но знает ребенок любой, любой человек на свете,
Что два зонта вы берете с собой… Зачем вы купили третий?»…А Оле, тот что Лукое, исчез, оставив вопрос без ответа… И мы, потеряв к зонтам интерес, забыли про случай этот… Но каждый раз на краю беды… В час прилива душевной боли мне непременно снились цветы… А тебе…. Тебе птички что ли?... И мы вспоминали о той весне,
И боль слегка унималась…
И ты прижимался ко мне во сне…. А я к тебе прижималась….

© Copyright: Катя Волкова, 2008